Вот и лето прошло… И осень тоже… Наступила зима, а забот не убавилось. Надо было обихаживать хозяйство наше небольшое. Когда наступили морозы, а Чулышман замёрз (не весь, конечно), мы стали готовить лес на строительство нового дома. Возили брёвна с левого берега, где был хороший сосняк. Часть распустили на доски продольной маховой пилой на специально построенных огромных козлах. Как жалко, что не сохранился снимок этого устройства. Правда, я нашёл в Интернете место, где можно с ним ознакомиться. Если кому интересно, то вот ссылочка. http://www.ecostroy29.ru/science/book/zodchestvo08.shtml Привезти сено для коней, а у нас в Чодро было восемь голов. Так как зимой поездок верхом было меньше, чем летом, то половину нашего «поголовья» мы отгоняли за десять километров в долину Шавлы. Там хорошие покосы, и летом в урочище Каирмесс ставили порядочно сена. Однако привезти его оттуда ни летом, ни зимой возможности не было. Вот мы и гоняли туда коней на прокормление. Двое лесников посменно там дежурили с ними. Однажды даже волки к нашим лошадкам подбирались!
Надо было ездить и в Улаган за зарплатой и продуктами примерно раз в месяц. Помогали и колхозникам овечек кормить. Вторая половина зимы выдалась многоснежная, а сена у пастухов было мало. Вот и пришлось подкармливать овечек пихтовой хвоей. Много её тогда нарубили.
Ну, ещё всякие другие заботы вроде поохотиться и порыбачить. С охраной границ было проще — зимой в заповедник просто не было возможности попасть. Примерно вот так и текла наша жизнь.  В Чодро гости приехали. Районное начальство. Первый слева — председатель балыктыюльского колхоза-миллионера Арсентий Васильевич Санаа. Санаа по-алтайски значит мысль, ум. Как с такой фамилией не стать руководителем такого колхоза!  Бригадир того же колхоза Кирилл Тадышев. Хотел подарить мне красавца иноходца игреневой масти, рыжий с белой гривой и хвостом. Какой был красавец!  Морозище, а овечкам хоть бы что!  Сено коням везут.  Юра Бедарев высматривает хариусов подо льдом. Немного всё же поймали!  Шавла зимой на замерзает даже в очень сильные морозы.  Мы отправились обследовать маральи зимние стоянки в Шавле.  В гольцах. Мороз тогда был за -30C, а ветер — с лыжни сносило. Высота 2217 м над уровнем моря.  Возвращаемся. Это Юра Бедарев. Вот был лыжный экстремал! Не хуже нынешних.  И такое бывало! Это я не устоял на лыжне и зарылся. Склон на заднем плане весь истоптан маралами. При создании «третьего» заповедника в 1968 году эта территория была отдана колхозу. Теперь там овечки да козы. Да ещё и маралов, вероятно, бьют!  В Улаган за продуктами. Отдыхаем после длинного подъёма из Чодро. Юра Бедарев (слева) и Андрей Иванович Черкасов.  Это уже улаганская сторона. Вдали видны верховья Большого Улагана.  На подходах к Улагану. Где недалеко от Пазырыкских курганов.  Обратно с грузом. Мороз в то утро был тоже силён.  Заснеженная протока Чулышмана. Горностай тащил какую-то добычу.  Заяц-беляк проскакал по глубокому снегу.  Зайцы-беляки натоптали тропу, по которой можно было ходить, почти не проваливаясь.  Местный житель, абориген Гришка Андадиков. Очень весёлый мальчик.  Это Аргут. Лучшей собаки у меня потом не было!  Вид из моего окна. Летним вечером от этой скалы веяло теплом, так она раскалялась за солнечный день! А зимой от него тянуло морозом. Вторых рам не было. А в марте меня отозвали в Яйлю. Снова я стал научным сотрудником, и начался последний год жизни «второго» заповедника. Однако мы ещё об этом не знали, и ничто этого не предвещало…
| 
